Отправлено: 29.08.07 05:38. Заголовок: Летопись игры "Аквилон-2007": "Аквилонская шкатулка"

Feci quod potui, faciant meliora potentes
Я сделал все, что мог, кто может, пусть сделает лучше

Вместо эпилога
Нижеприведённая летопись – субъективное видение игры от лица меня, как игрока. Здесь описано то, что я видел сам, или же то, о чём слышал со слов других. Естественно, побывать везде, и увидеть всё было просто невозможно. Надеюсь лишь, что основные события нашли отражение в летописи, а что до отдельных случаев и происшествий – пусть их опишут непосредственные участники.
Что касается дат – то для более лёгкого ориентирования читателей скажу, что один игровой день в летописи принят за год по игре, что на самой игре неоднократно проскальзывало в разговорах и представляется удобным для описания множества событий, которыми был насыщен Аквилон-2007. Что касается некоторых географических названий, персоналий и обозначений воинских частей – просто фантазия автора, прошу никого не обижаться. Встречающиеся местами в тексте анахронизмы и косноязычие – дань эпохи и стилизация.
Кроме того, при всём моём уважении к Джазгиру и Гьёрмунду, локации эти были всё же противниками моего ставшего родным Аквилона, и потому зачастую повествование ведётся именно от лица христианина, выступающего против варваров. Что вовсе не умаляет моё уважение к игровым противникам и искренне расположение по жизни к отдельным людям из этих локаций.
Наконец, последнее. Следуя приведённой выше формуле римского права, я описываю факты так, как их видел я. Спорить или доказывать свою правоту кому-то, кто считает иначе, просто не хочу и не собираюсь. Каждый желающий может найти время и набрать на клавиатуре свою версию видения прошедшей игры. Господь в помощь.
Всем – спасибо за внимание. Всем – спасибо за игру!

 Отправлено: 29.08.07 05:40. Заголовок: Re:

Аквилонская шкатулка

Эту шкатулку с бумагами нашёл в тайнике дома в Аквилоне один из Добжевичей. Нашёл по вырезанному на закрывавшем тайник камне родовому гербу. В шкатулке не было ни золота, ни векселей – лишь чудом уцелевшие от пожаров и смут несколько писем, деловые записи да старый гроссбух, использованный кем-то вместо дневника. По встречающимся местами датам удалось восстановить порядок следования бумаг, и в таком виде мы представляем его для прочтения.

Дневник Яна Добжевича, секретаря при мэре Аквилона Эрлинге I
Год 1 День ~
Места здесь глухие, дикие, всё больше лес – сосновый да берёзовый, местами гарями прореженный, в целом же раскинулся он широко окрест. За лесом где-то есть река, а на её берегу поселения диких людей – безобидных, в общем-то, не знающих ни оружия, ни языка нашего. Порой в обмен на безделушки и кусочки бумаги удаётся выменять у них что-нибудь из съестного, но больно далеко ходить приходится.
Если же поближе смотреть, то живут в этих землях племена и народы разные, коих занесло сюда, видимо, схожими с моею тропами. Кого через чёртовы ворота, кого от зачарованных камней, с лесных дорог и горных перевалов. Здесь же сбились в ватаги, кому позволяли язык и прежнее происхождение, да и зажили по старым порядкам. Плохо только, что порядки у всех свои, а земля одна, и чую, недолго уживутся разные порядки на том клочке.
Самому мне довелось попасть в маленький гордый горный аул под названьем Аквилон. Стоит он на западном краю Пущи, над старым то ли рвом, то ли оврагом. Живут здесь в основном немцы, по говору, похоже, что саксонцы, но сами себя они зовут рейнцами. По верованию – протестанты, сиречь христиане. Кроме них есть здесь ещё мэр – зовут его Эрлинг I Добряк, хотя за глаза порой проскальзывает замысловатое прозвание Лоховатый. Прозвание своё – Добряк – мэр оправдывает, потому, как привечает всех встречных и поперечных, что вовсе не дело – мало ли кого принесёт. Ещё живёт в Аквилоне девица, то ли знахарка, то ли колдунья – этого точно не знаю, но врачеванием она владеет и подлечивает по надобности раны городским жителям.
К северу от Аквилона стоит крепостца скандинавов, которые сами себя называют викингами и поклоняются языческим богам, главный среди которых – Один. Если верно помню, то викинги эти лет за триста тому на оставленной нами земле грабили приморские поселения и вели торговлю от немецких земель до Средиземноморья. Верховодит у них ярл Аксель, а поселение называется Гьёрмунд-Бью.
К востоку от викингов находится стойбище монголов Джазгир-Гэр. Хотя монголов там почитай что нет, зато всяческих язычников есть множество, в том числе ещё одна ватага викингов, а також казах, казак, поляк, еврей и прочие, коих всех не упомню. Стойбище у них большое и укреплённое, а главное – стоит почти на опушке леса, у большой дороги, так что ни конный, ни пеший мимо не проскользнёт.
Ещё к востоку от них, в берёзовом лесу, находится корчма Хмельной Омут. Хозяева здесь хорошие, кормят-поят вкусно, одна беда – добираться до них далеко. Однако ж порой удаётся посидеть за кружкой пива, послушать захожих певцов да узнать новости. Водится при кабаке странный зверь: обличьем вроде как человек, только кряжистый, ровно старый дуб, и лохматый с ног до головы – так что не разберёшь, где шкуры на нём звериные, а где собственная шерсть. Языков человечьих почитай, что не разумеет, и кроме слов «ух» да «ух» мало, что может сказать. В трактире прозывают сию зверину пинтекатропом, силища у него неимоверная, и если случается ему в лесу гулять – таскает с собой здоровенную дубину. Подозреваю, что промышляет людоедством, а також грабежом вкупе с кабацкой охраной-варягами.
Ежели от кабака двинуться обратно к нам, на юг, то дорога выводит к храму Георгия Победоносца. Храм тот небольшой, местами укреплённый, но живут там только двое батюшек, послушница да стражник, который храм бережёт. Зато христианское слово там доносят до всех страждущих – поговаривают, что даже пинтекатропа кабатчицы туда несколько раз водили.
Дальше на юг, минуя храм, большую дорогу и ещё один берёзовый лес, выйти можно аккурат к стенам Вечного Города. На дальнем юге расположились ромеи, основавшие Новый Рим, и хотя сами они поскитались немало, порастеряв римские одёжки да доспехи, всё же на стене гордо сверкает орёл легиона. Стоит там сейчас Второй Галлийский Легион Августа, а управляет всем император Август Божественный, за глаза с моей лёгкой руки прозванный Блаженным. Сволочь сия есть страшная, в чём многие успели убедиться самолично.

Год 1 День ~
Вечерело, когда вернулся наш мэр. Всё ему любопытно, и вот понесла же нелёгкая об ночную пору в кабак! Доброго, правда, ему здравия – принёс нам два маленьких бочонка сбитня, которые мы благополучно распили под его рассказ. А рассказ был интересным.
Вышло так, что в кабак под вечер явились ромеи, да при том всё больше офицеры легиона, а впереди всех, естественно, сам император. Правда, поначалу он немного ошибся дверями и через чёрный ход забрёл на кухню, но быстро ошибку осознал и исправился.
Говорил уже и повторюсь, что император Август – сука преизрядная. Все, кто ниже его по рангу – быдло, и если ты быдло ромейское – то имеешь право его особу беречь и ублажать. Ежели ты быдло варварское – а под варварами он разумеет всё, что не говорит на латыни и не бывало в Риме – тогда и разговора с тобой никакого быть не может. Бар-бар ты и есть. Таскает Август за собой всюду свою гетеру – дивчину уже измучил, потому как каждые десять минут начинает орать: «Где моя гетера?!» и если она не прибежит – бьётся в припадке ярости.
Так вот, едва заявились ромеи в кабак, как император тут же заимел какие-то претензии к викингам с монгольской стоянки. Скандинавы на колкости поначалу старались не отвечать, но опосля, подогретые выпитым, стали состязаться с Августом в острословии. Впрочем, император всех за пояс заткнул. Говорят, на какое-то время удалялся он в бордель при кабаке, где его всячески ублажали. После чего появился в зале снова – и опять к викингам. Быдло, мол, учи латынь, варвар. Но на его беду о ту пору в зале как раз появились викинги из Гьёрмунд-Бью, а ярл у них молодой да горячий – не посмотрел на пурпур, да и съездил императору в морду со всего замаху. Началась потасовка, сцепились викинги и Акселя, и монгольские, с ромеями. Кабак по швам трещит, пыль столбом, крики, ругань.
В общем, растащили их кое-как, вроде все успокоились. Ан не прошло и полчаса – снова за своё, снова драка. В общем, мэр наш от греха подальше сбитень забрал – и в аул. Германцы наши, Рейнская Рота, прогулялись до кабака – посмотреть, что там и как, да их внутрь не пустили. Кабатчицы просили не вмешиваться – мол, и так уже четвёртый раз подряд сцепились в кабаке драться, только кто с кем – уже не понять. Потому как орут: «Ромеев бьют!» а ромеи сидят в углу и с удивлением за дракой смотрят. С тем рота и вернулась в аул.
Тут уж мне стало совсем невмоготу, решил тоже немного прогуляться. А как раз накануне слух был, что храм Георгия Победоносца кто-то разграбил и батюшек порубал. Теперь же там новые святые отцы поселились. Решили мы с мэром тихо по ночной поре их навестить. Пошли мирно, с одними ножами, и с нами ещё ведьмочка наша попросилась.
Господи, никогда не видел я, чтоб о ночную пору лес так кишмя кишел! То там хрустнет, то здесь хрустнет, то тут факел, то там факел. Словно всем приспичило в лес и именно сейчас. Потому крались мы осторожно, чтоб на засаду не нарваться – благо в плащах нас в темноте и не различить было. Подобрались к самому храму, глядь – у костра ихнего, видного через пролом в стене, сидят батюшки и с ними кто-то из ромеев. Тут уж мэр специально сучок раздавил. Ромей вскочил, огляделся – и с факелом в Рим. А мы к святым отцам в гости.
Оказались слухи правдой: скандинавы попросили у отцов воды, а как только те калитку приоткрыли – внутрь и в топоры. Язычники, что с них взять. Удивили нас батюшки другой новостью – по какой-то блажи Августа легион принял православие, так что ромеи теперь заручились поддержкой церкви. Чего о нашем ауле было не сказать – слово «протестанты» как-то не совсем по душе пришлось архиерею Виталию II. Впрочем, о нашем предложении переехать ближе к аулу, под христианскую защиту, обещали подумать: Рим, как оказалось, защитить святых отцов от набега не смог.
С тем и вернулись в лагерь. По дороге снова видели ромея, теперь уже возвращавшегося без факела со стороны Рима с целой компанией, а после ведьмочку нашу напугал какой-то лазутчик, прошедший совсем рядом и её не заметивший. В аул вернулись благополучно.

Год 1 День ~
Сегодня к нам прибыл сам ярл Аксель. Мысль о близости Рима и его легиона натолкнула ярла на поиски союзников. Предложил он нам мирный договор, обговорили все условия – и скрепили документ печатью Аквилона и подписями правителей. Всё равно, не верю я скандинавам до конца. Хитрость у этих разбойников в крови, хотя воины они добрые, и пока, вроде бы, к нам относятся хорошо. Ярл же их слывёт человеком слова и чести, так что, может быть, и пойдёт нам на пользу этот договор.

Год 2 День ~
Сижу это я на парапете вместе с Бобом, одним из наших германцев, глядим – идут по лесу поодаль от аула трое то ли монголов, то ли монголовикингов – бес их разберёт. И вдруг один из них кричит:
- Слыхали, Августа вчера зарезали!
Мы опешили, спрашиваем:
- Как так?
- В кабаке. Он долг не заплатил – его охрана и порешила.
Вот так вот. Был Август Блаженный, да недолго правил. И года полного не прошло – лишился Рим императора. Интересно, что ж теперь в Риме станет? Новый император? Или республику введут? Хотя нам-то всё едино – мы аул мирный, сами по себе стоим.
Однако почтить память императора нужно, потому решили послать ему на могилку веночек. Скинулись, кто сколько мог, добыли ленту красную, сплели венок, гарроту повязали – это удавка такая, отличительный знак наших гвардейцев – и записочку. Мол, императору от скорбящих жителей маленького гордого горного аула Аквилон. Старался, полчаса выводил эту записочку. Гарротой привязали к венку – и с нарочным одним в Рим отправили. Правда, нарочного того спустя часа два пронесли мимо на погребальный костёр, но записку он передать успел. Могильщики сказали, что с легионером повздорил, вызвал на бой – а тот его с парапета из арбалета и уложил.

Год 2 День ~
В Риме всё ещё гуляют – уж так всех их успели задёргать императорские капризы, что радости по случаю его смерти предела нет. Нового решили не выбирать, постановили быть республике. Ну, нам-то едино – мы в ауле сидим и в ус не дуем. Поступало предложение устроить небольшой грабёж случайным прохожим, но капитан наших гвардейцев, Эрлик, заявил, что мы аул благородный и гоп-стопом не промышляем. Ладно, будем промышлять чем-нибудь другим. А храм Георгия Победоносца, по слухам, опять разграбили.

Год 2 День ~
Сегодня к нам пожаловал самый настоящий чёрт. Предлагал в обмен на одну душу сдать ромеев и монголов со всей их подноготной. Душу мы не дали, сошлись на восьми талерах. Про ромеев новости оказались старыми, про монголов поновее, но тоже не шибко полезными. Едва чёрт ускакал к кабаку – явился поп-расстрига. Небрежно помахивая пудовой булавой, батюшка поинтересовался, не видели ли мы беса. На указание ему в сторону кабака и мелькающую далеко в подлеске чёрную шерсть и рога батюшка глубокомысленно изрёк:
- Значит, как по кабакам ходить, деньги у него есть. А как карточный долг отдавать…
После чего удалился вслед за чёртом.

Год 2 День ~
Посольство от ромеев. Мирный договор о дружбе и помощи. Вот уж никогда не думал, что так выйдет – мы да заодно с легионом. Хотя нам что? Воевать пока не с кем, кругом теперь один мир получается. Говорят, легионера Хельги кабатчицы украли и пытались насильно на одной из своих женить – дескать, он какой-то там дальний родственник покойному Августу, так что потенциально – будущий император. Легионеры решили товарища спасти, устроили засаду, да всю свадебную процессию из арбалетов перестреляли. Жаль только, что невеста напоследок успела жениха пырнуть.

Год 2 День ~
Это я зря жаловался, что вокруг мир и благодать, совсем зря. Пишу строки в спешке, уже в броне, осталось рукавицы надеть. Под стенами орда язычников, викинги договор наш нарушили, приволокли с собой всё монгольское стойбище и готовятся к штурму. Я даже и пересчитать-то всех не могу – то ли четыре десятка, то ли пять, луки, щитники, а у нас стрелков ни одного, пятеро гвардейцев, да мы с мэром – ополчение, причём мэр наш, Добряк, так его за ногу, вообще без доспеха оказался! Ну, расклад ясный, но уже наплевать. Аул не сдаётся!

Аксель: Мы идём на Рим. Мы не хотим оставлять вас за спиной, ибо опасаемся удара. Вы пойдёте с нами?
Эрлик: Конечно, нет!
Аксель: К бою!
Эрлик: Ну, к бою так к бою.

Спустя неделю в Аквилон пришла испанская рота имени Санчо Пансы. Аул был сожжён дотла. На пепелище остались тела погибших защитников и пятерых нападавших. В память товарищей-ландскнехтов из Рейнской Роты и мирных жителей Аквилона, испанцы, новый мэр Эрлинг II и дядька секретаря, Стефан Добжевич, дали слово мстить. Миру между аулом и язычниками больше не бывать.
Днём позже, после того, как в неравном бою погиб храбрый маленький аул, отряд язычников под проливным ливнем, без доспехов, пробрался через укрепления Рима и устроил поножовщину. Второй Галлийский Легион Августа, не ожидавший нападения, был вырезан в казармах без боя. На смену ему в опустевший Новый Рим вступил Девятый Испанский Легион.

Хмурое утро вставало над землёй. Дождь, сменивший дневной ливень и моросивший всю ночь, наконец, устал, и в сыром лесу постепенно затихал шелест последних капель. Рассвет едва тронул восточный край небосвода. По большой дороге быстро шагал человек. Был он ещё не стар, но в волосах уже поблёскивала седина, брови же его постоянно были нахмурены – то ли от недовольства, то ли от пережитой раньше тоски и боли.
Шагал человек налегке, и даже, похоже, что вовсе без оружия. Миновав спящий ещё храм Георгия Победоносца, пешеход свернул на дорогу, ведущую к Риму. Пробрался через лиственный, осыпающий новым дождём при малейшем движении, подлесок, и вышел к стенам Вечного Города.
Ворота, на удивление, были открыты. Ни дозорных на парапете, ни людей на улицах. Над домами не вился дымок, никто не спешил готовить завтрак. Орёл легиона сиротливо стоял у потухшего кострища на центральной площади. Прохожий поднял древко, взмахнул знаменем и провозгласил:
- Есть кто живой и не спящий?
В легионерской палатке на краю площади зашевелились. Сонный голос ответил:
- Не спящий… вроде бы… А вот за живого не поручусь…
Вылезший человек протёр глаза, угрюмо оглядел тихий город и повернулся к пришельцу.
- Вырезали Рим. Ночью. Шут их разберёт, кто.
- Ну, то ведь было ночью. А сейчас утро, - Стефан Добжевич недоумённо осмотрел пустые укрепления и погасший костёр. – Каптенармус, командуй подъём.
- С завтраком?
- Завтраком нас в раю накормят. Выступать надо.
Ульрих выпрямился, потянулся и гаркнул на весь лагерь:
- Легион, подъём!
- Что ж ты так орёшь… - донёсся из палатки голос легата.
Ромеи просыпались, нехотя вылезая из тёплых легионерских палаток. Прошло пять минут, десять, пятнадцать… У ворот в полном боевом облачении и при оружии встали Хельги и Вятко, постепенно в строй вставали и остальные. Сказывалась предыдущая ночь, жуткий ливень и потопленные палатки. Кто-то на ходу пытался проглотить холодный чай, кто-то искал части доспеха. Наконец, спустя полчаса или чуть больше, легион выстроился в походную колонну. Стефан, забрав пару римских арбалетов, пошёл вперёд вместо разведчика. У храма сделали остановку, чтобы разбудить святых отцов. Архиерей на побудку ответил, что устал накануне, да и нога у него сильно разболелась, так что к походу церковь не присоединилась. Кажется, был это уже Виталий III или даже IV.
Спустя ещё четверть часа легион подошёл к Аквилону. Готовая к выступлению рота Санчо Пансы, изнывавшая в ожидании своего посыльного и уже собиравшаяся идти ему не выручку, заняла место во главе колонны. Войско двинулось дальше, к ещё дремлющему где-то на северном краю леса Джазгиру…

Первое письмо Стефана Добжевича
Ясновельможная пани!
Узнал я, что племянник мой погиб. По записям, кои от него остались, выходит, что по местному летосчислению пошёл третий год. По-нашему же, видимо, 1457 год от Рождества Христова, и год уже, как не вижу я вас после той битвы под Белградом, когда странным образом перенесло меня сюда.
Здесь же, в земле, что по имени нашего гордого маленького аула зовём мы Аквилонией, дела всё те же, что и у нас. Воюем с язычниками, и хотя то не турки и не мусульмане, но ничуть не лучше. Часть их, как слышал я – потомки тех монгол, что когда-то побывали у нас под Краковом, другая часть – выходцы из Скандинавии, мореплаватели, купцы и грабители. Без кораблей они перестали быть первыми двумя, но остались последним.
Война идёт по здешним землям беспощадная и кровопролитная. Не далее как месяц тому назад объявил наш Сенат – здешний сейм союза Аквилона и Рима – поход на языческий Джазгир. Вышли ранним утром, накануне сильный ливень залил военные лагеря, с деревьев ещё капало, сыро было, но, однако ж, не холодно, а потом стало и вовсе жарко. Подошли к поселению с хитрецой – не по главной дороге, а в обход, со стороны их союзников викингов, так что они нас и не ждали. Заметили лишь в двух-трёх полётах стрелы, подняли тревогу.
Капитан наш приказал подтаскивать брёвна и заваливать ворота в крепости. В это время ромейский легат командовал арбалетчиками – и доложу, поработали они хорошо, прикрывая наших пехотинцев. Тут в стойбище стали греметь каганами и прочим железом, вызывая на подмогу викингов из Гьёрмунда. По приказу нас двоих, лёгкую пехоту, послали в засаду с арбалетами – предупредить о подходе викингов.
В засаде оказалось, что с тыла нас давно уже охраняет отче Анатолий, присланный архиереем поддержать от лица церкви поход на язычников. Ждали мы недолго – едва ли четверть часа прошло, как появились викинги во главе со своим ярлом. Но заметили нас и, свернув с дороги, двинулись напрямик через подлесок. Мы подняли тревогу, и навстречу скандинавам выступила наша рота Санчо Пансы – испанские алебардщики, настоящая машина войны.
Видали вы, как во время жатвы в поле пшеницу укладывают серпами? Вот так же чисто сработали гвардейцы капитана Эрлика. Не помог викингам ни строй из щитов, ни доблесть – словно стальным серпом скосило их, положив там же, где приняли они свой последний бой. Ведьму их, пытавшуюся исцелить ярла, убили также, а в оставшийся без охраны Гьёрмунд послали бойцов, дабы пограбили они поселение. Впрочем, позже оказалось, что в Гьёрмунде бойцы наши поступили по-христиански: не стали жечь поселение и убивать остававшихся там женщин, но лишь взяли часть денег и ушли.
Мы же в то время продолжали осаду. Завалив ворота и лишив осаждённых возможности выйти из крепости, пехота принялась за стены. Стены их – завал из брёвен, хоть и толстых, но сваленных как попало и меж собой, по сути, ничем не скреплённых. Полчаса, а то и меньше, хватило нашим воинам, чтобы разобрать кусок стены. Пролом изнутри ощетинился копьями – но тут в бой снова пошли алебарды. На парапетах у монгол уже почти не осталось стрелков, камни закончились, и потому часть арбалетчиков встали позади латного строя, и били наверняка в толпу монгольских и скандинавских воинов. Алебарды, как раньше в поле викингов, срезали одного за другим защитников крепости.
Внезапно из лесу выскочил варяг из кабацкой охраны, а с ним дикий зверь, зовущийся пинтекатропом и – вот уж врут, должно быть! – також являющийся человеком! Они кинулись на наших стрелков, и быть беде, но кто-то из легионеров успел прийти на помощь. Враги бежали, однако одного нашего арбалетчика с проломленным черепом отнесли в сторону… На левом фланге встал лёгкий дозор, дабы предотвратить повторное нападение – и спустя некоторое время довелось нам погонять того пинтекатропа по зарослям, где его и прикололи к земле: легионер Корум как ястреб кинулся за ним и, убив копьём, сорвал вместо трофея пятнистую мохнатую шкуру.
В то же время сопротивление защитников ослабело, и с жутким звериным рёвом наши латники ворвались в крепость. За ними пошли уж мы, лёгкая пехота, но помощь была излишня – в Джазгире в короткой кровавой схватке вырезали всех остававшихся в живых защитников. Следом принялись за женщин и детей, грабя трупы, дома, поджигая и разрушая. Не тронули лишь стоящий внутри поселения Орден Шипованной Розы – ведьм-целительниц. Прискорбно, не по-христиански было это – убивать безоружных, но видели мы раньше, что на парапетах с луками были и воины, и женщины, и дети – так как было оставить в живых поселение, где каждая женщина готова воткнуть тебе нож в спину, каждое дитё – пустить стрелу?
В штурме потеряли мы двоих – арбалетчика, как уже упомянул я, и нашего славного Ганса, который пошёл на штурм в первых рядах. Помянуть павших воинов решили в кабаке, заодно потратить захваченное золото и – была грешная мысль – сквитаться с варягами за подлое нападение со спины на наших стрелков. С варягами не сквитались, но погуляли мы знатно.
Мэр наш, Эрлинг II, справедливо прозван Паршивцем. С тех пор, как прибыл он в Аквилон и принял в свои руки гражданскую власть, кровожадности его и подлости нет предела. Дошёл до того, что предлагал каждого прохожего встречать арбалетным болтом, резать ножом, а потом уже спрашивать, кто таков и зачем. Також и в кабаке вёл себя преотвратно: кабатчицам хамил, буйствовал, заносчив был до крайности, так что легионеры, видавшие покойного Августа, решили, что в мэра вселился дух убиенного в кабаке императора. Мол, на небесах Блаженный уже всем надоел, вот и сбросили в чужое тело.
Чуть позже мэр, наконец, успокоился, и пожелал забрать из Джазгира в Аквилон оставшихся в живых ведьм из Ордена. Для чего в Джазгир снарядили отряд – сам мэр, легионеры Вятко и Косинус, а також меня, ибо я частично исполняю обязанности секретаря при этой сволочи и должен его сопровождать.
В Джазгире, воняющем гарью и встретившим нас ещё дымящимися развалинами, копошились люди. Оказалось, что часть монгольских поселенцев была в отлучке – то ли пасли коней у реки, то ли ходили к диким людям, живущим за соседним лесом. Но, вернувшись, они сразу принялись восстанавливать стену. Этого мы стерпеть не могли: стену снова раскидали, а поселенцам приказали отплатить золотом за ослушание – ибо на стене всё ещё гордо реял Орёл легиона, и приказы Союза были всё ещё действенны на этой территории.
Вот тут и проявилась подлость монголов: воин по прозвищу Хмурый вдруг ударил копьём Косинуса, раз, и другой, и третий, и бросился бежать. Далеко уйти ему не удалось, нагнали его мы с мэром, да закололи. Хотели заколоть также здешнего купца, да потом решили, что нам он не опасен, но оставили оглушённым. Потому и думаю я, что нельзя совсем по-христиански с этими язычниками – вот как отплатили они нам, едва представился случай.
А как только собрали деньги и уже построились, чтобы отвести ведьм к кабаку, а оттуда – в Аквилон, на дороге показалась толпа. То были родичи убитых в Джазгире, пришедшие на их место в город. Право же, думали мы, что кинутся за нами в погоню и убьют на дороге, и порадовались, добравшись до кабака, где всё ещё праздновали победу союзники. Оттуда уже благополучно дошли до Аквилона, у нас же на время расквартировалась большая часть римского войска, ибо ждали мы ответного нападения – и ожидания наши оправдались. Но не хочу совсем утомить вас делами военными, скажу немного о делах мирных.
Было здесь у нас четыре свадьбы, и в тот день довелось мне вместе с легионерами из Рима охранять храм Георгия Победоносца, пока внутри его венчали наши христианские пары. Дивно то было, чудо как красиво, и словно чародейство разливалось по лесу, ибо из дверей храма шёл запах свечей, таинственно мерцал их свет – а снаружи в лесу уже разлилась ночь, и лишь тени дозорных, словно сгустки сажи, видны были вокруг храма, да порой вспыхивал огонёк, да пахло табачком. И право слово, многое дал бы я за то, чтобы стоять тогда не в дозоре, но в храме, и чтобы рука ваша была в моей руке.
Тяжко мне осознавать, ясновельможная пани, что нет возможности вернуться в родные края из этой зачарованной земли. Никто из воинов, мудрецов, целителей и торговцев, пытавшихся найти дорогу обратно, не преуспел в этих поисках – лишь сгинули многие, и кости их неведомо, где достались диким зверям.
А раз нет возможности вернуться – то и вас не увижу я. И знаю, что письмо это не отправить ни с нарочным, ни птицею, но всё равно пишу. Может, прочтёте вы, не начертанные рукой строки, но помыслы, что остаются всегда с вами, и ежели правду говорят старые люди, что нет для мысли и чувства никаких преград – то долетит до вас весточка, что жив я, что тоскую по вам, ясновельможная пани.
Остаюсь всегда преданный вам,
Стефан

В Аквилоне было шумно и людно. Присланные из Рима для усиления гарнизона легионеры углубляли крепостной ров, работая в охотку, с шутками и смехом. Ждали сражения, потому что мстительный нрав скандинавов был хорошо известен, а уж гордость и обидчивость ярлов из рода Акселей – и подавно. Было неясно лишь, как скоро пожалуют к аулу гости, и сколько их будет.
Ветер разогнал тучи, сырой после дождя лес нежился в тёплых лучах, быстро высыхая. Солнечный лик медленно катился по небосклону, намереваясь скрыться за Аквилоном, упасть в далёкую реку. Перевалило за подлень, прошёл час, другой. Уже и арбалетчики прекратили свои упражнения, и пехота сняла доспехи. Кто задремал под деревом, кто сидел у костра. И тут раздался крик дозорного – Боба, который всегда отличался зоркостью.
- К оружию!
Лагерь вскипел. На петляющей дороге за деревьями замелькали двое. С оружием наизготовку подбежали они к крепости, сунулись было в проход, откатились обратно – да тут их и уложили стрелки. Но предупреждённый аул продолжал спешно одевать доспехи, и не напрасно: спустя несколько минут на дороге замелькало куда более многочисленное воинство. Ярл Аксель II вёл своих людей на бой. Союзники радостно взвыли:
- Наконец-то!
Латники заняли свои места вдоль парапетов, лёгкая пехота с копьями засела у бойниц, арбалетчики укрылись за тяжёлыми пехотинцами, неспешно выглядывая цели. Нападающие начали обстрел из луков, но стрелы по большей части либо били в щиты, либо пролетали над головами закрытых парапетом защитников, не причиняя вреда. Слышно было, как ругался засевший у бойницы Добжевич, откидывая стрелы из-под ног тяжёлой пехоты, чтобы те ненароком не оступились, и как довольно хмыкал мэр Эрлинг II, из той же бойницы одного за другим подстреливая разворачивавшихся перед крепостью врагов.
Ярл, видя, что стрелки не помогут, решил начать штурм.
- Лестницы, на сте…
Четвёрка воинов с лестницами бросилась вперёд и тут же была встречена залпом арбалетов. Трое упали, оставшийся заметался, но затем в одиночку сумел поставить лестницу к стене. Лестницы, приготовленные под размеры прежнего рва, почти полностью скрылись в новом, углубленном легионерами, так что едва-едва края их доставали до парапета. Ярл справился с первым удивлением от новых укреплений, и сам повёл своих людей в битву.
Часть нападающих бросилась в проход к штурмовому коридору, свернула за угол… и встретилась лицом к лицу с другом аквилонцев Йожыком, конструкцией из брёвен, перекрывавшей вход в крепость надёжнее любых ворот. Йожык добро улыбался, глядя внимательными глазками на опешивших монголов, а в это время из бойниц ударили арбалетные болты и тут же заработали копья. Один за другим истыканные воины падали в проходе, кровь впитывалась в песок – но не отступали и сопротивлялись отчаянно, но коридор тот был коридором смерти для всякого злоумышляющего против аула.
Вторую лестницу удалось поставить к краю парапета, и наверх полезли бойцы ярла Акселя, сам же он шёл первым. Снизу его приняли на алебарды испанцы из роты Санчо Пансы и, подняв на лезвия, швырнули вниз по эту сторону укрепления. Идущего следом викинга сбили обратно в ров, на второй лестнице копейщики вместе с Бобом и кем-то из легионеров принимали одного за другим лезущих через парапет нападавших. Первого и второго удалось сбросить в ров, третий ворвался в крепость. Несколько монгольских стрел ранили защитников, которых оттащили от укрепления и отдали на попечение ведьм. Возле стен шёл яростный бой. Ярл Аксель II, едва подлеченный ведьмой, снова схватился за меч, наплевав на раны, и с берсеркерской яростью бросился на союзников. Кто-то ударил его плашмя, оглушив. Шум сражения перекрыл крик Эрлика:
- Ярла брать живым! На крест!
Ему вторил легат:
- Пленных берите, пленных!
Несколько нападавших было оглушено, оставшиеся по ту сторону стены стрелки бросились врассыпную, но выскочившие из крепости защитники догнали их, добивая в лесу и на ближней поляне. Ведьмы, пришедшие вместе с войском, попытались бежать, но их вернул крики их магистра:
- Ведьмы – лечите раненых!
Раненых у союзников было много, у варваров – двое или трое, а также двое пленных связанными лежали на земле. У аквилонцев погиб славный Боб, до конца охранявший свой пост рядом с Йожыком, у нападавших же кроме раненых едва ли двое или трое сумело скрыться с поля боя.
Андреевский крест, сколоченный из двух сосновых стволов, был поставлен прямо у старой берёзы, росшей позади укреплений. Ярла Акселя, приведённого в чувство и перевязанного ведьмами, распяли на кресте. Христиане, одержимые жаждой крови, принялись истязать пленного: бить, резать ножами, но при том стараясь не замучить до смерти.
Внезапно пленница, до того смирно ожидавшая своей участи – быть расстрелянной из арбалетов или повешенной – вскочила с перерезанными верёвками и прежде, чем кто-либо успел опом ...

 Отправлено: 29.08.07 05:40. Заголовок: Re:

... ниться, ударила ножом мэра Эрлинга II. Паршивец рухнул на песок замертво, получив в точности по своим распоряжениям: ножом в бок. Пленницу схватили, снова связали и избили до полусмерти – так что у неё повредился рассудок. После чего сумасшедшую просто отпустили на свободу в назидание остальным.
Ярла же Акселя II, избитого и распятого, тайно зарезала ведьма-скандинавка, лечившая раненых воинов. За что была схвачена и насильно обращено в христианство. Монгольского же воина раненого, едва перевязали его ведьмы, отправили восвояси в Джазгир - в назидание. Чуть позже, часа два или три спустя, один из викингов, озверев от убийства ярла и крещения ведьмы, ворвался в Аквилон и бросился на мечи союзников, обрекая себя на верную гибель, решив умереть, чем жить с таким оскорблением.
Зима пришла в Аквилонию, и на всех землях Союза наступил мир. Варвары были разбиты наголову, и пока они не собрались с силами, Аквилон и Рим ждали спокойные времена. Однако надежды на спокойствие не оправдались. Вскоре до союзников дошли слухи, что в который уж раз набегу подвергся храм Георгия Победоносца. Это значило, что весной должны были начаться новые сражения.

Отрывки безымянной летописи о Крестовом Походе
…и поднял он крест, и провозгласил: «Да будет же свет веры истинной на землях сиих!» И вторили ему воины, жёны и дети радостными криками. Архиерей же, видя готовность в людях союза христианского идти на бой за веру святую, словом и примером своим решил указать им путь. И одет был в доспех, и крест, символ веры нашей, висел у него на груди, а второй держал он в руках, и так молвил архиерей Виталий VI: «Доколе ж, братья и сестры, терпеть нам издевательства поганых язычников? Доколе спускать им поругательства храма нашего, убийства отцов святых и прочих духовных лиц, грабежи и разбой, а також прочая и прочая бесчинства, чинимые нам от варваров, не желающих принять веру христианскую и жить в мире с народами крещёными. Значит, не водой, но огнём и мечом донесём слово истинное, отмстим за храмы сожжённые, за людей погубленных, и да благословен будет поход сей, коий я провозглашаю Крестовым!» Тогда же радостно приветствовало эти слова воинство христианское, и вышло в поход на язычников, собрав на правое дело всех воинов с земель союзных, а також и лица духовные облачились для дела ратного. И день клонился к закату, и ветер предвещал дела страшные и кровавые, но укреплённые верой святой, шагали воинские колонны к языческим поселениям…

…вновь, как и прежде, завалили они ворота, и снова принялись за стену, ибо не научились язычники послушанию, не извлекли урока из прежних своих бедствий. А також второй отряд отправился к крепости скандийской, дабы осмотреть тамошние стены и узнать, как лучше взять их. Едва не попал тот отряд в засаду, но выручили разведчики, заметившие притаившихся викингов, и посекли засаду в бою христиане. После же вернулись под стены Джазгира, и вновь сломали их, и вновь бой был в проходе. В то же время с небес пролился дождь, словно благословляя поход сей, названный архиереем Крестовым, и дела христиан, огнём и мечом принёсших веру на земли варварские, дабы звучало слово истинное и смирились грабители и убийцы, прекратив бесчинства свои. И в тот раз не убивали в Джазгире ни женщин, ни детей, ни безоружных, но только тех, кто с оружием в руках бился на стенах и внутри крепости. Были то хоть и язычники, но славные воины, и пришлось христианам платить кровью за дело правое, но стократ было взято взамен кровью языческой, а також много золота награблено, а поселение сожжено дотла. И вновь отправилось христианское войско к скандийской крепости, и затихший было дождь обратился в ливень, предвещая дела странные, но великие.
Лютый был бой, насмерть стояли скандинавы, призывая в помощь своего Одина. И також насмерть бились союзные войска с именем Божьим на устах, разя язычников. Таяли ряды тех и других, пали уж ярл скандинавский и капитан гвардейцев, а раньше ещё погибли многие офицеры ромейские, и осталось христиан мало, и были всё больше то раненые и стрелки. Однако ж и скандинавов не уцелело никого, кроме одного воина. И сам архиерей в первых рядах шёл на приступ, и сложил голову за веру святую. Трещали лестницы, срывались бойцы, с парапета стрелы выбивали одного за другим скандинавов – но лишь громче раздавались крики: «Один с нами!» и «Gott mit uns!», и лишь яростней дрались два войска за свои веры, за свою правду. И видели тогда люди знамение, каждые приняв на свой лад: молния семипалая, словно ветвь сосны вся в мелких веточках, ударила в землю почти рядом с крепостью, и гром оглушил людей, перекрыв звуки сражения. И дождь встал стеной, а когда откатилась волна атаки, и остался на парапете последний скандинавский воин, приказано было войску христиан отступать. Ибо сделано было много больше сил человеческих в тот день, и видно по всему не судьба была скандинавской крепости пасть, однако ж, не судьба и стоять непобеждённой, ибо всё же погибли в ней почти все воины…

Второе письмо Стефана Добжевича
Ясновельможная пани!
Пятый год идёт по здешнему летосчислению, и уже третий, как живу я в этих землях. В прошлом году церковь наша объявила крестовый поход на язычников, довелось в нём участвовать и мне. До сих пор верю, что чудом храним, прошёл уже которую битву, и поход тот пережил. Видел и штурм Джазгира, когда рвали наши пехотинцы руками верёвки, стягивающие засеку, и ливень видел, и знамение-молнию под Гьёрмундом, которую викинги, естественно, приняли на свой счёт, а христиане – на свой. Тяжёлый был год, многих не досчитались мы. Погиб наш славный капитан Эрлик, и вся рота гвардейская Санчо Пансы. Погибли почти все легионеры из Девятого Испанского, а из офицеров уцелел один лишь Гай Носорог, скомандовавший нам отход в последнем бою, дабы сберечь остатки израненного войска.
Этот же год выдался на редкость мирным, и единственным событием были многочисленные свадьбы, как христианские, так и языческие. Даже негласно получилось у нас с варварами перемирие, дабы не омрачать празднества делами недобрыми. Правда, гвардейцы наши даже в перемирие сумели возле самого кабака посадить на кол одного из людей Джазгира – чем вызвали ужас, ибо орал он дико и умер в мучениях. После же были пиры, слушали мы в кабаке захожих певцов и сказителей. Сумрачно мерцали свечи в светильниках, воины отдыхали от боёв и походов. Однако ж в это время поджидала кое-кого из нас нечистая сила.
Мэр наш, Эрлинг III Справедливый, по характеру оказался лучше второго, однако ж, это как посмотреть. Ежели Паршивец предлагал всех резать, кровожадным был и отличался редкостно заносчивым характером, то Справедливый хоть и не предлагал поголовно убивать всех встречных-поперечных, но в трактире вёл себя не лучше. Хамить кабатчицам остерегался, памятую о судьбах Августа Блаженного и легионера Хельги, а також многочисленных духовных лиц из храма, перебитых в бандитских налётах, но, тем не менее, вёл себя Эрлинг III неблагопристойно. Богохульствовал, хулил церковь нашу в лице архиерея, чертыхался – за что и поплатился. Зашиб он ненароком чёрта, так тот его и окрутил. Довёл нечистый мэра до содомитского греха – кинулся он на архиерея с поцелуями, так что едва не задушил. Потом уже, когда отчитал его отче, да изгнал беса, долго вымаливал мэр наш прощение. Непреклонен был Виталий VII, требовал покаянно ползти от самого Аквилона и до храма на коленях и уплатить десятину в троекратном размере, дабы не повадно было в будущем грешить. И справедливо это, ибо, как я слышал, мэру моё непокорство пришлось не по нраву, и едва не договорился он с отче Виталием, чтобы меня таким же путём отправить, предварительно пырнув ножом где-нибудь на дороге. Потому, понятно, всячески поддержал я наложенную на мэра архиереем епитимью.
Впрочем, и архиерей наш Виталий VII – жук ещё тот. Давеча был у нас случай, хотели легионеры женить своего покровителя, отца Анатолия. Запросил архиерей за свадьбу тридцать монет, собрали всем миром сорок – а потом видел я вместе с легионером нашим Зулкаром, как Хельги и отче Виталий делили эти сорок с лишним монет у костра, отклячив кверху филейные части тела. Да так делили, что чуть не в драку. Вообще Виталий VII попался жадный и хитрый, ему бы торгашом быть, а не храмом управлять. Цены за все обряды заломил, десятину требовал, даже смирился с тем, что в Аквилоне протестантская рота Фридриха Барбароссы встала на постой – лишь бы церкви деньги платили. А как начнёшь возмущаться, так вопит излюбленные свои слова: «Вы что, церковь хотите ограбить?» Право же, после пары месяцев такой жизни церковь хотелось ограбить каждому второму христианину. Просто чтобы накостылять жадному отче Виталию.
Дошёл архиерей в своих пакостях до того, что неоднократно пытался заказать отца Анатолия. Что уж они там не поделили – сие неизвестно мне, но только сам слышал, как недавно крещённого пинтекатропа из рода Ухов отец Виталий подговаривал, сидя в кабаке: чтобы едва Ух пойдёт мимо, уронил он что-нибудь тяжёлое на голову отцу Анатолию. Сказывали также легионеры, что предлагал им архиерей деньги и полное отпущение грехов, если отца Анатолия в лесу найдут с неизвестно откуда прилетевшим в спину арбалетным болтом и десятком ножевых ударов – бывает же так, что человек случайно на ножик напорется…
Словом, те ещё жуки у нас водятся, даром, что христиане да у власти. Власть, разумею, растлевает людей, а уж в такое время, когда сегодня у власти, а завтра на погосте, каждый старается пожить на широкую ногу, не думая о совести и дне грядущем.
Вновь пожалел я, ясновельможная пани, о том, что нет вас со мной, когда видел языческие свадебные обряды. Шаман их соизволения просил у богов, только сдаётся, немного переборщил он со своими волшебными травками, ибо женил в тот вечер самого Одина, верховного бога у викингов, с Хелью, их же покровительницей мёртвых. Впрочем, может, просто заговаривался он, а может, и вправду что-то видел, что нам не доступно.
В заключение скажу ещё, что помимо роты Фридриха Барбароссы, прибывшей в Аквилон после крестового похода, в Рим, для пополнения рядов полёгшего в боях Девятого Испанского, вступил Шестой Победоносный Легион. Силы наши растут, и слышал я, что варвары стали спешно расширять свои укрепления, дабы не могли мы, как прежде, взять их штурмом. Но думаю также, что придумают что-нибудь наши офицеры и против этих новых ухищрений.
Снятся мне, пани, глаза ваши, улыбка, голос слышу и смех. Тоска терзает сердце, будь она проклята, эта война, и земли мне этой не надо, и золота, лишь бы вновь вас увидеть, хоть на миг, а там и помирать не страшно.
Простите уж за мысли мрачные, и не горюйте сильно. Видя, как прибывают в Аквилонию всё новые и новые люди, укрепляюсь в надежде, что не может того быть, чтоб обратно пути не существовало. А ежели есть – то найду его, ради вас найду, ясновельможная пани.
Остаюсь всегда преданный вам,
Стефан

Третье письмо Стефана Добжевича
Ясновельможная пани!
Чувствую, что последнее это моё письмо. И ежели кто-нибудь сможет вернуться в родные наши края, то надеюсь, доставят вам шкатулку нашу, которая осталась мне от Яна. Тогда и прочтёте все три письма моих.
Пошёл шестой год здешний, для меня же – четвёртый. Стало быть, у вас сейчас 1460 год от Рождества Христова. Как вы там, многое, верно, изменилось со времени моего исчезновения. Беспокоюсь я, чтобы турки после битвы под Белградом не окрепли, и не подмяли под себя Трансильванию, пока же свободно Семиградье – всегда убережёт вас и защитит брат мой Богдан, да и сыновья его не оставят вас.
Я же сейчас отправлен в дозор с легионером Егошей, и терзает меня предчувствие, что дозор этот не кончится добром. Смертники мы, передовой пост, который должен в случае чего поднять тревогу, и которому никто не обещает жизнь. Впрочем, ежели случится помирать за веру нашу и землю, хоть и чужую, а уже успевшую стать своей – то погибну с именем вашим на устах, лицом к врагу, а не трусом с ударом в спину.
Варвары вновь закопошились на границах Союза, и со дня на день ждём мы их нападения. Вновь грабители появились на дорогах, осмелели язычники – говорят, решили, что новые укрепления вокруг их крепости, рвы да надолбы, теперь уж всяко остановят христиан. В чём я лично сильно сомневаюсь: была бы нужда – и рвы им не помогут, и надолбы, и стены с воротами. Верю я в наших воинов, а главное – в командиров, что люди благородные, истинные офицеры, толк в военном деле знающие. Правда, вот сейчас прямо капитан наш Эрлик вместе с мэром отправились в Джазгир, забирать капитанову невесту – женился он у нас прямо накануне на скандинавке из монгольского стойбища. Но только ушли и как сгинули, так что опасаемся, не порезали ли их предательски на дороге исподтишка, из засады, или же стрелами побили? Ибо и варварам доверять нельзя, и кабатчики на Аквилон зуб имеют, к тому же промышляют в Хмельном Омуте разбоем, не брезгуя бить ножом из-за угла и в спину. Случай у нас был: их пинтекатроп оглушил легионера-ромея, отволок в кабак, да как видно, сожрать намеревался. Кабатчики ромея у зверя своего отобрали, но как узнали, что у него денег при себе не было – сами же и зарезали. То доподлинно известно, ибо посредством ведьмы вызывали мы дух убитого легионера. И как же после такого с кабатчиками тишь и благодать может быть, когда вон что они творят?
Мутные времена, недобрые. Как тих да сонен был прошлый год, так неясен и недобр этот. Лето жаркое в самом разгаре, солнце печёт – даже лесная тень не очень спасает. Всегда в такие годы случаются самые нехорошие дела, самые кровавые битвы. Чувствую, и в этот раз сбудется, будут снова сражения, ещё до зимы будут.
Помолитесь же за меня, ясновельможная пани, лихом не поминайте, да не горюйте много. Счастья вам.
Остаюсь всегда преданный,
Стефан

В год шестой от основания Аквилона и Нового Рима Стефан Добжевич, легионер Егоша и капитан роты гвардейцев Фридриха Барбароссы, Эрлик, погибли в лесу под стенами Рима, приняв на себя первый удар монгольских разведчиков, пытавшихся начать партизанскую войну на территориях Союза. Однако гибель их была не напрасной: дозор успел предупредить Рим о появлении врага, и, кроме того, убить монгольскую ведьму и скандинавского шамана, оказавшихся среди воинов передового отряда язычников. Партизанская война была сорвана, варвары отступили назад в свои укрепления и до самой осени не показывались на землях Союза. Бенедикт Добжевич, брат Яна и племянник Стефана, опоздал на встречу с ним всего на полчаса: он видел, как послушница храма Наталья принесла в Рим оружие павших, и как отче Виталий – то ли VIII, то ли IX –храбро, хоть и неохотно, отправился в леса, дабы прочесть над павшими литургию.
Осенью того же года, шестого от становления Аквилона и Рима, долгое ожидание союзников оправдалось. Варвары, собравшись с силами, стянув всех до последнего воинов из Джазгира и Гьёрмунда, присоединив сюда также варягов из кабацкой охраны, вооружив женщин и детей, в сопровождении почти полного состава Ордена Шипованной Розы, появились под стенами Рима. Христианскому войску предстоял последний бой, жестокий и беспощадный, бой, который однажды, в прежнем мире прежний Рим проиграл, и пал, захлёстнутый волной варваров. Проиграть здесь, и теперь христиане не имели права, ибо поражение означало гибель Союза и изгнание христианской веры из Аквилонии. Союзникам предстояло стоять до конца, ибо отступать им было некуда.

Отрывки безымянной летописи о защите Рима
…и разливались волны стальные под стенами Вечного Города, и пели стрелы песнь смертную, и падали воины, но новые заступали на их место, и вновь гремела сталь о сталь, вновь звенела тетива, и вновь над хрипами раненых и умирающих прокатывались громогласные боевые кличи.
Варвары же подошли под стены со щитами огромными, и под укрытием их лестницы поставив к стенам, полезли вверх, равно как саранча, случается, облаком тёмным оседает на посевы, сжирая всё дочиста. Стена почернела от взбирающихся на неё людей, били ромеи и аквилонцы из арбалетов в упор, после же взялись за клинки. И раздался крик легата: «Копья на стены!» и из резерва выбежали двое – щитник легионер и копейшик аквилонец, и заняли правое крыло, а також гвардейцы авкилонские заняли левое крыло.
И держали натиск языческий, покуда не упали кто убит, а кто ранен, но оттаскивали раненых, сбрасывали с парапетов убитых, и на место их вставали новые воины из резерва. И уже не одна, но две, и три лестницы варварские были у стен, уже выбиты многие стрелки, но и телами язычников усеяло поле под стенами Рима.
Били же не щадя никого, и падали воины, падали женщины и дети, взявшие в руки оружие, и ведьм из Ордена убивали христиане, дабы не могли те исцелить варваров. Вдруг же дрогнул штурм, откатился назад, оставляя убитых под стеной и пустые лестницы. Но славны и храбры были вожди язычников, и хотя ярл Аксель III погиб, но Радруг и Торлоф были всё ещё живы и вели своих воинов на новый штурм.
Ударили они в ворота, кои были слабыми и ненадёжными, и легко сорвали их. И устремилась внутрь крепости стальная волна, думая смести всё на пути своём, предвидя гибель близкую Риму и всему Союзу.
Но внутри ждали их латники христианские, и сошлась стальная стена со стальной стеною, и ударили мечи, загремели щиты, и молниями проносились копья над головами и поверх плеч сражающихся, но захлебнулась волна языческая у поставленного поперёк штурмового коридора заграждения. Лишь один варяг из кабацкой охраны сумел прорваться внутрь, но приняли его здесь на копья лёгкие пехотинцы, и пал он храбро и достойно.
Тогда же видели на парапете зверя диковинного – пинтекатропа, коий дубиною своей крушил черепа и ломал кости защитников крепости, но не побоялся сойтись с ним один на один легат наш, и зарезал зверя, и сбросил со стены.
Едва же захлебнулась атака, как стали отступать язычники, и пришёл черёд союзникам сказать своё слово. И вышла стальная змея из римских ворот, верша кровавую жатву, напоив клинки кровью допьяна, убивая всех, кто ещё стоял на ногах и держал в руках оружие. Следом же выбежали бездоспешные пехотинцы, добивая последних раненых язычников, а Радруга же удалось взять в плен живым и приволочь в крепость…

…было на том щиту написано на варварском наречье: «На Рим!» Писарь же наш шутки ради углём замазал слово «Рим» и начертал на щите любимое изречение Блаженного Августа: «Учите латынь, варвары!» а також дулю как знак, что не пал Рим и не сдался Союз…

…прямо из Аквилона доставили в Рим крест, на котором раньше распяли сперва Акселя II, затем же скандийца из монгольского стойбища, вызвавшего на бой капитана Эрлика из роты Санчо Пансы. Крест тот с двумя зарубками, политый кровью варварской, водрузили на стену Рима, и привязали к нему Радруга, вождя варваров, единственного, кого живым взяли христианские воины в последнем бою. И вышел тогда отче Виталий, X или уже XI – то точно знают лишь церковные летописи. Архиерей наш начал читать молитвы, донося слово истинное до варвара, и бесновато извивался тот на кресте, так невыносимо ему было слушать чтение то. После же перерезали ему сухожилия на руках и ногах, потом же ножом его резали, и добили, перерезав горло и сбросив со стены вниз. Третью зарубку поставили на кресте аквилонцы, самую широкую – в память о побеждённом, но достойном враге. Також отстоял Союз свою землю и веру христианскую, и позже продвинулся, расширил границы, и пришёл, наконец, в Аквилонию мир и порядок. Правил здесь и по сию пору правит Сенат, процветают хутора и города, крепнет вера христианская, хоть к какой бы из ветвей не принадлежала. Варвары же, вытесненные за границы Союза, дерзают до сей поры лишь набеги совершать и грабежами промышлять, но не было с той битвы новой войны, и хранит покой поселян цепь фортов на границе, имена коим – Аквилон, Адрианополь и Храм Георгия Победоносца..

 Отправлено: 29.08.07 05:42. Заголовок: Re:

Бенедикт Добжевич сидел в кабаке, на столе между ним и Гаем Носорогом была разложена доска с восточной игрой – нардами. Неспешно потягивая пиво, новый секретарь Аквилона смотрел, как веселятся воины союзников, радуясь своей победе. Копьё Добжевича в тот день сполна отомстило за смерти родичей, и теперь в душе была какая-то пустота. Месть окончена, а что же дальше? И война окончена, мир воцарился в Аквилонии. Значит, пришла пора для мирных дел – строить хутора и дороги, вспахивать поля, играть свадьбы и растить детей. Старое копьё с потемневшим древком встанет в углу главной комнаты в доме, или будет подвешено на стене. Но что-то подсказывало – лишь до поры…

Случайно подслушанный разговор...
- Эх, не видел Добжевич последний неудачный поход союзников, не рассказал о нём... Да и слава Богу...
Хельги.

 Отправлено: 29.08.07 07:07. Заголовок: Re:

КОТ МОЛОДЕЦ :) ПИСАРЧУК КРАСАВЕЦ)))

 Отправлено: 29.08.07 08:06. Заголовок: Re:

Фантастика!

 Отправлено: 29.08.07 09:11. Заголовок: Re:

Вах, надо сил набраться, что б осилить!!!

 Отправлено: 29.08.07 11:15. Заголовок: Re:

Кот, слов нет. Талантище.

Не пробовал писательским ремеслом заниматься ?
Исторические романы писать, фэнтези какое-нибудь ?

 Отправлено: 29.08.07 13:19. Заголовок: Re:

Кот, ну молодец! Слов нет!

 Отправлено: 29.08.07 14:17. Заголовок: Re:

 Отправлено: 29.08.07 14:51. Заголовок: Re:

Браво, Кот (аплодисменты восхищённой публики)! С точки зрения языка - хорошая стилизация, молодец!

 Отправлено: 29.08.07 15:18. Заголовок: Re:

Потрясающе!Просто потрясающе!

 Отправлено: 29.08.07 19:51. Заголовок: Re:

Зачот! Отлично написано, если бы писал, сделал бы также. Очень, очень )

 Отправлено: 29.08.07 22:07. Заголовок: Re:

Кот Афигеть! Дайте две=))

только вот что! Наш Ярл Аксель никуда не полз! Я,дабы сохранить честное имя нашего хирда и самого Акселя, добила его на кресте. В ров же слинули его труп...откуда его Дух направился в Мертвятник

 Отправлено: 29.08.07 22:19. Заголовок: Re:

 Отправлено: 29.08.07 23:11. Заголовок: Re:

описание красивое!
протестую!за описание ярла на кресте!ярл наш с креста отправился в Валькхаллу,наша ведьма не дала ему умереть в мучениях или вот так как описано ползти до нашей крепости.за то она поплатилась сама-ее крестили,в вашу веру!

 Отправлено: 29.08.07 23:23. Заголовок: Re:

Вах!!! Кот- СУПЕР!!!!!

 Отправлено: 29.08.07 23:47. Заголовок: Re:

 Отправлено: 30.08.07 00:11. Заголовок: Re:

Девушки из стана викингов
Я тоже заметил эту неточность. Ну и фиг бы с ней=) До своего города полз не славный Аксель, а один из монголов. Но это все фигня. Написано то красиво!=)

 Отправлено: 30.08.07 00:55. Заголовок: Re:

замечательно. снимаю шлем)

а я вот сейчас мучаю обрывки воспоминаний для их дальнейшего олитературивания

 Отправлено: 30.08.07 02:53. Заголовок: Re:

Спасибо всем
Эйдис
Орма
Простите, милые девушки - за что купил, за то продаю. Когда я с парапета смотрел, как Аксель лежит во рву, спросил: "Он жив или как" Сказал: "Жив, сейчас проводим - к себе в локацию поползёт" А продолжения я не видел - пошёл за дровами.
А как тебя, Эйдис, крестили, я помню)

Неточность исправлена, мои извинения

Хельги
Добжевич видел последний штурм. Но игровым его считать просто не могу, потому что и викинги Акселя уже уезжали с игры, и у нас, если я правильно помню, уехали люди, а штурм тот был данью вежливости Джазгиру, ибо было бы несправедливо, если его воины так долго трудились над укреплениями и не довелось бы их опробовать.
Потому что на игре христиане никогда бы не занимались подобным безумством - восемь человек штурмуют засевших в крепости два десятка
Игра закончилась тогда, когда ей пришло логическое завершение - с последним штурмом Рима и вечерним пиром в тот же день в кабаке. Вот это и был прощальный пир